― Вика, иди кушать. Остынет же. Вика ничего не ответила. Только поправила капюшон, чтобы еще сильнее закрыть лицо. И продолжала смотреть в окно. В группе ее не боялись ― тут были дети, которые били других просто потому, что те спали на их кроватях. Вика никого не трогала. Не кричала. Не жаловалась. Но к ней не подходили. Говорили шепотом: «Она не как все. Слишком взрослая». А воспитатели за спиной добавляли: «И слишком сломанная». Она появилась в приюте поздней весной. Не кричала, не плакала, не просилась обратно...

– Что? – Катя замерла, сжимая телефон. Голос Валентины Петровны, матери её мужа, звучал бодро, почти торжествующе, будто она сообщала о выигрыше в лотерею. – Ну да, – продолжила свекровь, не замечая паузы. – Мы с отцом решили, что пора навестить вас с Ромой. Давно не виделись, соскучились по внучке! Билеты на следующую пятницу, так что готовьтесь. Катя медленно опустилась на стул в своей уютной кухне. – Валентина Петровна, – начала она осторожно, стараясь не выдать раздражения, – а вы с Ромой это обсуждали? – Да зачем? – беспечно отмахнулась свекровь...