Брат Онуфрий посмотрел на Анфису исподлобья и тяжело вздохнул. Анфиска была бабой ладной, с выдающейся жизненной позицией и бюстом, которому бы позавидовал любой скульптор. Она вскинула на мужчину длинные ресницы и повела соболиными бровями, на щеке появился легкий румянец, словно кожу натерли ледышкой на морозе. Молодка зашлепала утиными губами. - Ну, Оник, ну идем в спаленку, порадуй свою голубку, потешь ее всякими заморскими приспособлениями. - Нет, Анфиска, не совращай меня больше на греховные дела, оставь все это земное и плотское...