Саша знал цену деньгам с пяти лет. Помнил, как мама считала монетки на кухонном столе, сложив их в аккуратные столбики. Десятикопеечные отдельно, пятирублёвые — отдельно. — Хватит на хлеб, — говорила она папе. — А на молоко завтра займём у Клавдии Петровны. В детском саду, когда другие дети хвастались новыми игрушками, Саша молчал. У него была одна машинка — красная, с отломанным колесом. Папа починил её скотчем, но колесо всё равно болталось. — Зато особенная, — говорил папа. — Видишь? Ни у кого такой нет...

Такие ходули ни Матвей, ни Тамара Николаевна не носили. И их друг Вадька совсем в других приходил. Они были странные, изогнутые, и пахли также ужасно, как и хозяйка… Мотя отчётливо помнил тот день, когда встретил своего папу... Дождь уже прошёл, но крохотный малыш не сразу догадался, что под крышей человеческого жилища будет сухо. Весь дрожа, он топал по холодным лужам, его маленькие лапки застревали в обширных болотах грязи. Он прижался к какой-то стене и закрыл глаза. Холодный ветер, казалось, пронизывал его насквозь...