«Когда открыли завещание, я не сразу поняла, что это было — ошибка или удар в спину…» Дом наполнился тишиной сразу после ухода последних поминальных гостей. Как это часто бывает, опустевшие комнаты загудели в голове глухим эхом — не столько от звуков, сколько от внезапной пустоты. Словно кто-то снял старую шаль с плеч, и ей стало зябко — не телу, а душе. Мария Тимофеевна стояла в прихожей, прислонившись к дверному косяку, как к берёзе на родительском кладбище, и смотрела на свои руки. Они пахли укропом и холодцом...

Лена и Артем жили в старом доме с потолками “как в музее” и скрипучими половицами, на которых невозможно было прокрасться ночью. Трехкомнатная квартира с облупленным балконом, видом на вишневый двор и ощущением, будто здесь кто-то жил сто лет до них — и не особо спешил съезжать. Они не были шумной парой, не устраивали фотосессии с кофе, не спорили о политике. Восемь лет вместе, одно одеяло на двоих, тостер, который заедает, и кот — Тимофей. Огромный, мохнатый и принципиально независимый. В паспортах у них не было детей...