Лев Толстой и его необычная семья интересовали современников не меньше, чем потомков. Так, известная сплетница царских времен, генеральша Богданович, шапочно знакомая с сестрой Толстого, записала в своем дневнике: «Была старуха Толстая, сестра Толстого. О брате сказала, что он не рисуется, как многие это думают, что он все еще ищет убедиться в существовании души и ее бессмертии. Уже будучи студентом, ее брат пописывал, но никто не принимал его писаний всерьез. Его талант был для всех настоящим сюрпризом. Никто из его детей не унаследовал этого таланта, может быть, кто-либо из малюток, но старшие – нет». Также генеральша поражается тому, что Толстой ходил пахать поле знакомому мужику, который заболел, и что вся толстовская семья собирается идти в Оптину пустынь в лаптях, а еще – что они не едят мясной пищи и мучаются от растительной животами, из чего делается вывод: «Большие оригиналы эти Толстые». Любопытный фильм о Толстом и его жене - "Последнее воскресенье", я писала о нем здесь: dzen.ru/...771 А вот о чем еще писала генеральша Богданович: dzen.ru/...01b

Федор Толстой- Американец: самый «ненормальный» из всех Толстых. Служа в Преображенском полку, он однажды опоздал на смотр из-за того, что летал на... воздушном шаре. После того, как полковник Дрезден его отчитал, Фёдор Толстой мог попасть под трибунал, но избежал его, попав, вместо своего двоюродного брата, на корабль «Надежда», который выходил в первое русское кругосветное плавание. На корабле Толстой не задержался. Он перессорил экипаж и вёл себя по меньшей мере вызывающе. Однажды он напоил корабельного священника Гедеона, что называется «до положения риз» и когда старичок уснул на палубе, припечатал бороду иеромонаха к палубе и поставил на сургуче государственную печать. Ломать её строго воспрещалось, Гедеону пришлось лишиться бороды. Потом Толстой сумел досадить самому Крузенштерну. Во время отсутствия капитана Толстой с бортовой обезьяной проник в капитанскую каюту, положил на стол лист бумаги и начал лить на него чернила. Обезьяна внимательно смотрела и хорошо выучила урок. Толстому оставалось только выйти из каюты, как надрессированный примат залил весь капитанский стол чернилами, испортив документы и карты. Оставить Толстого на корабле Крузенштерн не мог и в 1804 году он высадил неуемного графа в Петропавловске-Камчатском. Показательно, что Толстой отправился в Петербург не сразу. Несколько месяцев он провёл на Алеутских островах и жил среди аборигенов острова Ситху, которым русские колонисты дали название «колоши». По рассказам самого Толстого, его даже хотели сделать вождём племени. Объективных доказательств этого нет, но то, что Толстой долго жил на островах сомнений не вызывает. Когда Толстого ещё не выгнали с корабля и «Надежда» стояла на Маркизских островах, Толстой покрыл все тело татуировками. Тату культура и сегодня несёт в себе черты маргинальности, в XIX веке татуировки вызывали шок и трепет, слыли принадлежностью «дикарей». Толстой сознательно эпатировал окружающих. У Толстого-Американца было две главных страсти: дуэли и карты. Выйдя в отставку, он продуктивно предавался обеим. Он играл в карты много и не всегда честно, отчего наживал недругов, принимал и бросал вызовы на дуэль. Однажды Толстой был секундантом у Гагарина. Дуэль была назначена на 11 утра следующего дня. Заехав за Толстым перед дуэлью, друг застал его спящим. Оказалось, что «Американец» накануне спровоцировал скандал с обидчиком Гагарина и ранним утром уже расквитался с ним. Страстный бретёр, счёт дуэлям Толстой-Американец не вёл, но число убитых им на дуэлях помнил. Таковых он насчитал одиннадцать человек. Федор Иванович и в любви был нетипичен. Его жена, цыганка Авдотья Тугаева родила двенадцать детей, но зрелого возраста достигла только одна дочь Прасковья. Старшая дочь Сарра умерла в возрасте 17 лет. Фёдор Иванович считал это возмездием за свои дуэльные убийства. Напротив имен каждого из умерших детей он писал «квит». Фёдор Иванович был личностью яркой и в свете известной. Он водил дружбу с Жуковским, Пушкиным, Вяземским, Грибоедовым. Именно Толстой ввёл Пушкина в семью Гончаровых. Фёдор Толстой был выведен Пушкиным в романе «Евгений Онегин» в роли секунданта Ленского Зарецком. «Ночной разбойник, дуэлист» из монолога Репетилова в «Горе от ума» Грибоедова – также списан с Толстого. Наконец, двоюродный племянник Федора Ивановича Лев Толстой нескольких своих героев «списал» с «Американца». Долохов в «Войне и мире», граф Турбин в рассказе «Два гусара» - прототипом этих героев был Фёдор Толстой.