Мир содрогнулся, но не от взрыва. Не от землетрясения или падения метеорита. Он содрогнулся от тихого, методичного скрежета ломающихся основ. От скрипа дверей, которые никогда не должны были открыться. Воздух над Литвой стал густым, как сироп, пропитанный запахом озона и горелой изоляции. После тех странных, ясных дней небо затянуло свинцовой пеленой, но свет сквозь нее пробивался какой-то гнилостный, желтоватый. Бабье лето так и не наступило. Его поглотила иная пора — время циничного карнавала, бал маскирующихся под людей сущностей...

Все началось с неба. Оно было неестественно синим, ясным до черноты, как застывшее стекло над трещиной в мире. Таким оно было в те выходные, обманчиво теплые, душные, словно перед грозой, которая не могла разразиться. Люди в Литве ходили в футболках, щурясь на ослепительное солнце, и говорили о затянувшемся лете. Но в воздухе висело что-то тяжелое, сладковато-прелое, будто запах давно забытого в погребе варенья, которое протухло и забродило. А потом среда принесла перемены. Не те, что обещала синоптик Инета Дауноравичюне по телевизору – ясность, высокое давление, успокоение ветра...