Валера стоял посреди белизны с лопатой в руках и смотрел на тело жены, распластавшееся у его ног. Кровь из пробитого затылка впиталась в снег, создавая причудливый алый узор – словно кто-то разлил клюквенный морс на скатерть. Красное на белом. Странно, но первая мысль, пришедшая Валере в голову – насколько эстетично это выглядит. Начало февраля выдалось особенно холодным. Хутор Валеры, затерянный в глуши Вологодской области, превратился в снежный кокон, отрезанный от остального мира. До ближайшей деревни пятнадцать километров по заметённой дороге, а машина то и дело капризничала...

Я встретил его на кордоне, затерянном в таком уголке Красноярского края, куда вертолёт летает два раза в месяц — и то, если погода позволит. Я писал серию очерков о людях, выбравших полное уединение, и лесник, проживший в тайге без малого полвека, был идеальным героем. Он походил на корень старой лиственницы — сухой, кряжистый, с лицом, иссечённым морщинами, как кора. В его выцветших голубых глазах плескалось такое спокойствие, какое бывает только у гор или у очень старых рек. Мы проговорили весь вечер...