Последний осенний лист замер на стекле, словно не решаясь падать в грязную лужу под балконом. Я наблюдала за ним, медленно вытирая руки о кухонное полотенце. В квартире пахло корицей и яблоками — я пекла пирог для свекрови. Завтра у Галины Петровны юбилей, пятьдесят пять лет, и я хотела сделать ей приятное, несмотря на всю ее сложность. — Мам, а мы точно поедем к бабушке? — Лиза, моя семилетняя дочь, скривилась, ковыряя вилкой в тарелке с овсянкой. — Конечно, солнышко. Это важный день. — Она опять будет говорить, что я неправильно держу вилку...

Когда человек, которому ты доверял больше, чем себе, вдруг делает поворот, от которого у тебя выворачивает душу — это не просто боль. Это как если бы ты стоял на рельсах, глядя в глаза машинисту, а он, не моргнув, давит тебя локомотивом. Причём ты сам ему эти рельсы и проложил. Не просто проехались — тебя раздавили, расплющили, размазали по асфальту изнутри. Не по телу — по памяти, по тем мелочам, которые грели, по тому взгляду, что казался домом. Когда Дима это сказал, внутри у меня будто что-то хрустнуло — не громко, нет, а глухо, как ломается ключ от сейфа, в котором хранилось всё святое...