Она стояла у окна, сжимая в руках чашку чая. За стеклом моросил дождь — такой же серый, как её настроение. В гостиной за спиной тикали часы, отсчитывая последние минуты её старой жизни. Через час приедет мать. И всё изменится. Вот когда окажешься нищей,пожалеешь.Я больше не буду вам помогать. Эти слова были сказаны неделю назад. Жестко, безапелляционно, с холодной уверенностью человека, привыкшего быть всегда права. Мать — Валентина Петровна — не просто говорила. Она *решала*. И когда она решала, мир вокруг подстраивался...

Входная дверь в мою собственную квартиру всегда открывалась с едва заметным скрипом, который я знала наизусть. Это был звук дома, звук моего маленького мира, который я строила годами. Но в последние месяцы этот звук стал для меня предвестником усталости и глухого раздражения. Я зашла, сняла туфли и поставила на пол тяжелые пакеты с продуктами. В нос ударил запах жареной картошки и чего-то сладкого, приторного — наверное, Светлана Игоревна, мама моего Андрея, снова пекла свои фирменные шарлотки. Из гостиной доносился приглушенный гул телевизора и ленивый смех...