- Я не бросала! – крик был таким громким, что в зале кто-то из официантов уронил поднос с пустыми бокалами. - Верю! – Макаровна поставила на стол стакан с водой. – Пей! Тебе успокоиться надо. И выговориться. Больше некому было о своей беде рассказать? - Меня никто слушать не хотел, - вздохнула Ксения, выбивая зубами мелкую дробь о край стакана. – Мама считала, что я сама во всем виновата. Отца у меня нет. Подруги… Ну, что подруги… У всех свои семьи, дети, проблемы… Сочувствовали, конечно, но спешили сбежать поскорее...

Катя проснулась раньше всех. На цыпочках прошла на кухню, чтобы заварить кофе и посидеть в тишине хотя бы десять минут. Это стало ее маленьким утренним ритуалом, пока дети и муж еще спят. Тишина, кружка с белым котом и теплый свет из окна. Но с некоторых пор даже тишина перестала быть настоящей. На кухне уже стояла кастрюля с кипящей овсянкой. Запах корицы ― терпкий, удушливый. На столе ― разложенные по тарелкам бутерброды с маслом и соленым огурцом. И над всем этим ― голос: ― Я решила, что не надо вашим детям шоколадную пасту...