По бескрайним заснеженным полям. Вдали от города и шума оживленных улиц. Среди ветвистых кустов и сугробов. Среди всей этой природной блажи и холодного покоя, я лежу в окровавленной одежде совершенно один и без какого намека на спасение. Из раны под ребром сочиться кровь, и единственная мысль, которая кружиться в моем угасающем сознании, что же я ел на завтрак? Веки уже стали невыносимо тяжелыми и липучими. Каждое их движение, будто бы последняя тяга штанги на максимально допустимом весе. Я перестаю чувствовать холод снега и ветра, я перестаю чувствовать собственное тепло...

Тётка в окошке никак не желала обращать на Николая внимание. Тогда он постучал ещё громче: - Послушайте, куда мне с этим? – спросил он, показывая свою бумажку. – Мне написали, вот! Тётка сидела к нему спиной, молча, и то ли сопела, то ли что-то жевала. - Извините! – повторил Николай. - Да что вы так вежливо с этой гадиной? – спросила его проходящая мимо женщина. – Она такая бессовестная, все же знают, всё равно ничего от неё не добьётесь, только зря время потеряете. - Ну как же… - Николай задрал брови домиком...