— Танечка, доченька, одумайся! Это же Игорь, муж твой! — голос в трубке дрожал и срывался на визг. Светлана Петровна, свекровь, звонила уже пятый раз за утро. — Он же пропадает там один! Эта… эта девица его бросила, как только он слег! А ты… родная жена! Татьяна молча смотрела в окно на мокрый от утреннего дождя асфальт. Дворник в оранжевой жилетке лениво сгребал в кучу опавшие листья. «Доченька», — мысленно передразнила она. Двадцать два года она была для Светланы Петровны «эта», «твоя Таня», а тут вдруг стала «доченькой»...

Утро. Я стою перед зеркалом в ванной, свет лампы подчёркивает тёмные круги под глазами. Бессонная ночь, полная воспоминаний, оставила следы на лице. Я смотрю на своё отражение и чувствую, как внутри всё сжимается. — Ну что, опять? — спрашиваю я, голос дрожит. — Опять сидишь и жалеешь себя? Думала, что уйти — это свобода, а теперь тоска душит тебя. Отражение молчит, но его взгляд словно говорит: "Ты сама выбрала этот путь. Ты ушла, потому что так было нужно. Почему же ты плачешь?" — Я не жалею, — шепчу я, но слёзы уже катятся по щекам...