"Лена, не плачь. Всё будет хорошо", — Валерий Николаевич обнял меня за плечи, когда я рыдала на кухне после очередной ссоры с его сыном. По-отцовски. В тот момент я поняла — полюбила свекра больше, чем собственного мужа. Не как женщина мужчину, а как дочь отца, которого у меня никогда не было. — Я больше не могу, Валерий Николаевич. Игорь опять не пришел ночевать. Третий раз за неделю! — Тише, доченька. Я поговорю с ним. Доченька. Это слово резануло по сердцу сильнее, чем очередная измена мужа. Мой отец ушёл, когда мне было три года...

— В общем, та меня выгнала. Слова упали на полированную поверхность столика между ними, как жирная, дохлая муха. Андрей сказал это и тут же втянул голову в плечи, словно ожидая удара, упрёка или хотя бы едкого смешка. Но ничего не последовало. Ксения, сидевшая напротив, даже не моргнула. Она медленно, с каким-то отстранённым ритуальным изяществом, помешивала ложечкой молочную пенку на своём остывающем капучино. Маленький серебряный вихрь в белой керамической чашке завораживал, притягивал взгляд и позволял не смотреть на человека напротив...