Сашка позвонил мне после обеда. Я ждал его звонка, прислушивался, не раздастся ли трель из коридора, то и дело выглядывал, натыкаясь на снующую туда–сюда соседку, бабу Машу. Потом, совсем измаявшись, взял отцовский паяльник и сел чинить радиоприемник. Мария Петровна опять уронила его со стола, каялась, молила о пощаде, и я, как настоящий мужчина, кивнул, мол, починю, хозяин же! В нашей коммуналке жили мы, баба Маша, старик–сапожник и бывшая спортсменка–пловчиха, тетя Римма. Кому как ни мне следить...

Марина всегда считала свой брак крепостью. Да, не идеальной, с трещинками по фасаду и поскрипывающими половицами, но всё же – крепостью. Двадцать пять лет – это не шутка. Это целая жизнь, вросшая корнями в быт, привычки, общие воспоминания и общую ипотеку. А в центре этой крепости – их семья: она, муж Всеволод и уже почти взрослая дочь Аня. И вот, в один совершенно обычный субботний вечер, когда за окном плакал мелкий ноябрьский дождь, а в духовке подрумянивалась курица с яблоками, эта крепость рухнула...