— Ты мне, что, еще будешь приказывать? Саша разрешил мне здесь жить! Сколько можно этот визг терпеть! Совсем ребенка воспитывать не умеешь! Никакого понятия о тишине! — Это мой дом и мой ребенок. И его смех здесь — единственный нормальный звук. Ты живешь в моем доме, ешь мою еду, пользуешься моим гостеприимством и позволяешь себе оскорблять моего сына? Собирай вещи сейчас же. *** Оксана очень любила своего мужа Сашу, просто души в нем не чаяла. У них была идиллия, даже тогда, когда родился сын Ванечка...

― Вика, иди кушать. Остынет же. Вика ничего не ответила. Только поправила капюшон, чтобы еще сильнее закрыть лицо. И продолжала смотреть в окно. В группе ее не боялись ― тут были дети, которые били других просто потому, что те спали на их кроватях. Вика никого не трогала. Не кричала. Не жаловалась. Но к ней не подходили. Говорили шепотом: «Она не как все. Слишком взрослая». А воспитатели за спиной добавляли: «И слишком сломанная». Она появилась в приюте поздней весной. Не кричала, не плакала, не просилась обратно...