В тот субботний полдень воздух у дачи стоял сладкий, густой — пахло мокрой древесиной, переспелой смородиной и чуть-чуть краской: свёкор подновлял забор. Я поднялась на крыльцо бесшумно — с коробкой пирожков в руках, с бегущим сердцем, с детски наивной радостью: «Сюрприз! Вот приеду — все обнимутся, скажут: “Инка, молодец, скучали”». Но дверь в кухню была приоткрыта, и прежде, чем я толкнула её плечом, меня остановило одно слово — сказанное спокойно, почти без злости, как констатация: — Использованная… невеста...

Диана с готовностью обхватывает меня за торс ногами и двигает бёдрами навстречу члену, которым я врезаюсь в неё глубокими, размеренным толчками. — Вот так… Иди ко мне, маленькая. Ближе, — прошу её губы для поцелуя. Она даёт мне их. Мы задыхаемся, целуя друг друга, растягивая удовольствие, превращая то в медленную пытку, то в жаркую скачку. Всегда вдвоём. Зная, что теперь мы будем вместе всегда. * * * Спустя четыре месяца — Хан, цветы не те! — ахает Диана и судорожно хватается за мою ладонь. — Чего это не те? Морщу лоб, пытаясь вспомнить, какие должны были быть цветы в ресторане...