Сашка позвонил мне после обеда. Я ждал его звонка, прислушивался, не раздастся ли трель из коридора, то и дело выглядывал, натыкаясь на снующую туда–сюда соседку, бабу Машу. Потом, совсем измаявшись, взял отцовский паяльник и сел чинить радиоприемник. Мария Петровна опять уронила его со стола, каялась, молила о пощаде, и я, как настоящий мужчина, кивнул, мол, починю, хозяин же! В нашей коммуналке жили мы, баба Маша, старик–сапожник и бывшая спортсменка–пловчиха, тетя Римма. Кому как ни мне следить...

Надо в дорогу, в дорогу, в дорогу мне торопиться. Надо узнать, надо узнать мне, что я за птица. А почему? А потому, плохо на свете, плохо на свете Жить одному, жить одному, жить одному. Помню-помню, помню-помню, Птицами считают, Только тех, только тех, Которые летают. Только тех, которые летают, Птицами, птицами, птицами считают, Птицами, птицами, птицами считают. Надо в дорогу, в дорогу, в дорогу мне торопиться. Надо узнать, надо узнать мне, что я за птица. А почему? А потому, плохо на свете, плохо на свете Жить одному, жить одному, жить одному...