Когда мне впервые показали посмертную маску Есенина — я отпрянул. Не потому что страшно. Потому что неузнаваемо. Как будто вместо поэта — сломанный гипсовый череп с чужим лбом и запавшими щеками. Ни тех щёк, что целовала Айседора. Ни тех глаз, что обожала Зина. Ни той улыбки, под которую плакала вся Россия. — Кто это? — спросил скульптор. — Это Есенин, — ответила Софья Толстая. Жена. И вот этот фрагмент разговора я не могу выбросить из головы. Потому что в нём — вся его жизнь. Кто это? Есенин? А...

Я познакомился с ним год спустя после награждения, в мае 1981 года. В штабе 40-й армии мне сказали, что Козлов сейчас командует отдельным батальоном, который дислоцируется на крайнем юго-западе страны, и добраться туда мне будет крайне проблематично. "Даже и не пытайтесь", - отмахнулись штабисты. И ведь, действительно, путь к герою оказался непрост. Сначала из Кабула на военно-транспортном самолете я долетел до Кандагара. Потом до провинции Фарах меня подбросили на "вертушке". Оттуда на другом вертолете попал в Лашкаргах...