― Вика, иди кушать. Остынет же. Вика ничего не ответила. Только поправила капюшон, чтобы еще сильнее закрыть лицо. И продолжала смотреть в окно. В группе ее не боялись ― тут были дети, которые били других просто потому, что те спали на их кроватях. Вика никого не трогала. Не кричала. Не жаловалась. Но к ней не подходили. Говорили шепотом: «Она не как все. Слишком взрослая». А воспитатели за спиной добавляли: «И слишком сломанная». Она появилась в приюте поздней весной. Не кричала, не плакала, не просилась обратно...

Вадим вернулся неожиданно. Обычно его вахта длилась чуть больше месяца — тридцать два дня, иногда тридцать пять. А в этот раз – двадцать три. Марина как раз стирала шторы и думала, что пора бы уже продумать что приготовить на праздничный ужин к его приезду через неделю, когда за спиной щелкнул замок, и в коридоре раздалось шорканье тяжёлых ботинок. Она выглянула из комнаты, застыв с мокрой шторой в руках. — Ты чего так рано? — не скрывая удивления, спросила она. — Так получилось, — устало выдохнул Вадим, снимая рюкзак с плеча...