Тишина в скиту после их возвращения была иного качества — тяжелая, насыщенная невысказанным ужасом и принятием. Они больше не были детьми, играющими в отшельников. Они стали чем-то иным, и все это чувствовали. Риччардо молча перевязывал рану Бианко, его пальцы дрожали. Не от страха, а от выплеснувшегося адреналина и осознания того, что он сделал. Вернее, того, что сделала через него неведомая сила. — Я не хотел их убивать, — хрипло проговорил он, не глядя на Франческо. — Я просто... хотел, чтобы они отстали...