У моей дочери не будет ни бабушки, ни дедушки. Не потому что их нет — они живы и вполне здоровы, а потому что я зареклась снова и снова оправдывать перед ребёнком чужую холодность. Я устала подбирать слова, как осколки, чтобы объяснить, почему взрослые, вроде бы родные, люди способны говорить «люблю» только тем, кто удобен, угоден, не спорит и всегда кивает. Устала прятать за нейтральными фразами тот горький осадок, что остаётся от этих условных чувств, в которых любовь измеряется количеством выгоды, а не теплом рук...

После долгих лет службы я обосновался в тихом уголке Нижегородской области – в маленьком селе среди полей и сосновых лесов, куда не доносится суета города. Выйдя в отставку, я купил здесь старенький дом. Мне хотелось тишины и простоты: просыпаться под щебет птиц, пить воду из колодца, слушать, как вечерний ветер шелестит в тополях. Я был верующим человеком – верил в Бога крепко, с детства, но, признаюсь, никогда не молился и не вел с Ним разговора. Я думал, что достаточно просто верить в душе, жить по совести, и этого хватит...