Елисей прижал мохнатое ухо Мишки к щеке, вжавшись в подушку. — Чувствуешь? — его шепот был густым и липким, как мед. — Пахнет же? Правда? Комната была темной, будто закрытая шкатулка. Только полоска света из-под двери резала глаз. Но этот запах… он просачивался повсюду. Пахло Летом. Сладким, густым летом, которое бабушка Валя принесла с собой в большой клетчатой сумке. Вишня. Сахар. Теплое, сдобное тесто, которое обнимает дом, как самое мягкое одеяло. Пахло Счастьем. Мальчик подтянул игрушку ближе, уткнулся носом в ее потрепанный бок...

Олень. Это слово повисло в воздухе моего собственного дома, прозвучав из приоткрытой двери ванной и пройдя сквозь шум воды, будто отравленная стрела. Оно вонзилось куда-то ниже ребер, в самое нутро, и застыло там, ледяное и тяжелое. Я замер на пороге кухни, сжимая в руке пустую кружку, которую шел мыть. Вся кровь отхлынула от лица, оставив лишь странное, ватное ощущение нереальности происходящего. Этого не может быть. Мне показалось. Это какая-то абсурдная, дурацкая ошибка. Но голос за дверью был знаком до каждой интонации...