Кате рассказывали в детском доме, как ее нашли. Завернутая в детское байковое одеяльце, лежала на крыльце городской больницы. Ей было несколько дней от роду, вся такая чистенькая, досмотренная, хотя и в стареньких пеленках. В записке, вложенной в одеяльце, прыгающими буквами было написано: «Прости меня, доченька!». У Кати всегда наворачивались на глаза слезы, когда это слышала. Однажды попросила показать ей эту записку, что хранилась в личном деле. Так растрогалась, что даже понюхала листок, думая, что он пахнет мамой...

Ото сна разбудили тяжёлые, шаркающих шаги и невнятное бормотание. Оказалось, меня положили в красивую кроватку под балдахином явно девчоночью по внешнему виду и розовым оттенкам. Однако возмущаться на эту тему времени не было. Почти сразу отодвинулась занавесочка и взор встретился с сумасшедшим взглядом древней старухи, одетой во всё чёрное. Спутанные седые волосы клочками свисали с полуоблысевшего черепа, обтянутого сухой, морщинистой кожей. — Кто ты и что здесь делаешь?! Голос из уст этой с виду умирающей полу мумии зазвучал раскатами грома...