Жара в маленькой кухне стояла невыносимая, густая, как кисель, пахнущая подгоревшей молочной кашей и стиральным порошком. Я стояла у плиты, помешивая ложкой в кастрюльке с супом, который наотрез отказывался закипать. На левой руке, прижав к груди, я держала свою трёхлетнюю Лизку. Она вся горела, щёки были малиновыми, а влажные волосики липли ко лбу. Сбитая утром температура снова подползла к отметке 38,5. В аптечке пусто, последние свечи я поставила ей вчера ночью. Скрип входной двери прозвучал как выстрел...

– Что ты имеешь в виду, Лен? – Олег замер с кружкой кофе в руке, глядя на жену поверх кухонного стола. Его брови поползли вверх, а в голосе сквозило недоумение, смешанное с лёгким раздражением. Лена глубоко вздохнула. Она чувствовала, как внутри всё кипит, но старалась говорить спокойно, чтобы не сорваться. – Я имею в виду, что я устала, Олег. Устала от того, что каждые выходные мы проводим с твоими родителями, сёстрами, тётями, дядями… У нас нет ни одного дня для себя! Олег поставил кружку на стол, и кофе слегка плеснул через край, оставив тёмное пятно на скатерти...