Когда Оля впервые увидела Иру, она подумала о внимательном враче: взгляд цепкий, улыбка вежливая, слово — мягкое. А потом узнала, что Ира — не врач, а бухгалтер, и эта мягкость умеет расписывать жизнь по клеточкам лучше любого плана. Тогда Оля отогнала тревогу: «Брат и сестра — это святое, зачем придумывать?» Она понимала, что у Лёши с сестрой особая связь: выросли вдвоём в двушке на Пролетарской, делили наушники, школьные завтраки и поздние мультфильмы. И всё же с самого начала Оле казалось, что в этой особости есть уголок, куда ей, жене, не положено...

— Мама, а где подарок от тёти Оли? — Сашка прижал к груди коробку с конструктором и заглянул мне в глаза так серьёзно, будто я могла спрятать целый велосипед в кармане. — Э-э… тётя Оля оставила его дома, сынок, — выдохнула я, отводя взгляд. — Сказала, привезёт позже. — Ага, — он кивнул, но губы упрямо сжались. — Ладно. Я потом спрошу у неё сам. Кухня уже пахла тёплой ванилью и свежей клубникой, в комнате звенели голоса. Дети носились шлейфами по коридору, оставляя после себя гул смеха и шуршание упаковочной бумаги...