Елена стояла у окна, глядя на пустую скамейку во дворе, где обычно в это время уже сидела ее мать с газетой и термосом. Было воскресенье, десять утра. Три воскресенья подряд эта скамейка пустовала. Тишина в квартире была непривычной, и нарушал ее только возня семилетнего Коли в его комнате. — Он же ребенок... и просто не понимает, что это выглядит как издевательство, — прозвучал за ее спиной голос мужа. Дмитрий наливал кофе, его лицо было серьезным. — Коля - ребенок, он обезьянничает. Все дети через это проходят...

— Маш, ну войди в положение! У нас билеты пропадают! — голос сестры в трубке звенел от плохо сдерживаемого раздражения. — Всего на три дня, на выходные. Что тебе стоит? Мария стояла у окна своей тихой, залитой предзакатным солнцем квартиры и смотрела на мирно качающиеся верхушки тополей. Она молчала, давая Лене выговориться, выплеснуть весь поток уговоров, смешанных с упреками. Это был их привычный танец, отточенный годами. Лена требовала, Маша — давала. Но сегодня что-то надломилось. — Лена, я не могу, — ровно ответила она, когда сестра наконец взяла паузу, чтобы перевести дух...