Лиза услышала голос Нины Петровны ещё до того, как телефон успел загореться на всю громкость. Руки — в муке, фартук чуть влажный, брови сами поднялись. Нет, не от радости. От того самого тихого, липкого предчувствия, которое никогда не обманывает. — Ну, здравствуй, Елизавета… — произнесла свекровь протяжно, с тем самым оттенком, каким обычно начинают не разговор, а приговор. — Добрый вечер, — Лиза сбавила звук, глядя, как на плите булькает мясо. — Что-то случилось? — Да что уж… Случилось, не случилось… Водичку опять отключили на даче...

— Оля! Я ухожу. Ольга замерла с тарелкой в руках, не донеся её до раковины. Вода тихо журчала, наполняя кухонное пространство единственным мирным звуком в оглушающей тишине, повисшей после слов мужа. Она медленно обернулась. Игорь стоял в дверях, уже одетый в выходную куртку, с дорожной сумкой у ног. Не той, с которой они ездили в отпуск, а новой, дорогой, из тёмной кожи. — Куда ты уходишь, Игорь? — её голос прозвучал глухо, словно чужой. — К маме? Вы опять поссорились? Он усмехнулся, но усмешка вышла кривой и злой...