У моей дочери не будет ни бабушки, ни дедушки. Не потому что их нет — они живы и вполне здоровы, а потому что я зареклась снова и снова оправдывать перед ребёнком чужую холодность. Я устала подбирать слова, как осколки, чтобы объяснить, почему взрослые, вроде бы родные, люди способны говорить «люблю» только тем, кто удобен, угоден, не спорит и всегда кивает. Устала прятать за нейтральными фразами тот горький осадок, что остаётся от этих условных чувств, в которых любовь измеряется количеством выгоды, а не теплом рук...

— Это мои деньги, Вадим! Я восемь месяцев откладывала с каждой зарплаты! — Аня стояла посреди кухни, скрестив руки на груди. — Как ты мог? — Люда в безвыходном положении, — Вадим устало провел рукой по волосам. — Ей нужно было срочно заплатить за квартиру, иначе ее выселили бы. — А как же Варя? Ты подумал о своей дочери? Ей через две недели исполняется десять лет, и она уже полгода мечтает о поездке в тот языковой лагерь! Вадим отвел взгляд. Он не мог смотреть жене в глаза. — Я все верну, обещаю...