У моей дочери не будет ни бабушки, ни дедушки. Не потому что их нет — они живы и вполне здоровы, а потому что я зареклась снова и снова оправдывать перед ребёнком чужую холодность. Я устала подбирать слова, как осколки, чтобы объяснить, почему взрослые, вроде бы родные, люди способны говорить «люблю» только тем, кто удобен, угоден, не спорит и всегда кивает. Устала прятать за нейтральными фразами тот горький осадок, что остаётся от этих условных чувств, в которых любовь измеряется количеством выгоды, а не теплом рук...

Всё-таки Настёна - неисправимая мечтательница. Сказочница, фантазёрка. Я именно поэтому частенько отношусь снисходительно к её выходкам. Я понимаю Настю: человек в реальной жизни обделён яркими событиями (я имею в виду день сегодняшний, не прошлое), поэтому в мечтах и фантазиях старается украсить её как можно круче. Даёт волю своему воображению, запускает его на всю катушку, отпускает на волюшку вольную. И вот уже перед нами - очередная Настина сказка. На сей раз восточная. На красной дорожке международного кинофестиваля Настя появилась во всём великолепии имеющихся у неё богатств...