— Маш, давай купим булку, а? Вон, смотри, магазин. Ты мне дай денежек, я быстро! Самую лучшую возьму, с маком, да? Или какую? — Алёшка, сидя на корточках, всё пытался заглянуть в глаза сестре, а та, наклонившись вниз и спрятав лицо в ладошках, только кряхтела. — Маш, кушать хочется, ну давай! А ты посиди, отдохни. Только вот, варежки мои подложи, на холодном же сидеть нельзя. А лавочка в снегу! Мальчик положил на заснеженные досочки свои вязаные рукавицы, осторожно дотронулся до Машиной руки, но девушка, закусив губу, застонала, дернулась...

Маша появилась у нас маленьким живым комочком, который умещался у меня на руке. Кто-то подбросил в наш коридор-карман, общий для трех квартир, двух щенков, одного черного и одного светлого, карамельной расцветки. Потом черный куда-то исчез, а светлый остался и всю ночь плакал на полу в коридоре, да с таким отчаянием, как плачут только обреченные на смерть живые существа. Иногда голос щенка прерывался или ослабевал, а потом плач и завывания продолжались с новой силой. Это было невыносимо и мы взяли щенка к себе...