Думал ли Егор, что будет у него, у страшного урода-горбуна, такое.  Он, распаренный в бане, усталый так, что веки слипались, сидел на своем любимом месте кухни. И кажется, что сейчас он мог уснуть прямо здесь, привалившись к стене в любимом углу своим горбом.  Начало читайте здесь Соня расстилала на широкой кровати одеяло, пеленки и начинала пеленать. Ребенок кряхтел, толкался, но мать неумолимо прижимала его ручки к телу, расправляла ножки и крепко заворачивала. Малышу это не нравилось, и он начинал плакать...

- Иди, Егорушка, иди – с Богом, - со вздохом сказала бабушка, тяжело покачала головой и изобразила на своем лице необычайную кротость и доброту, дверь хлопнула вослед и Егорушка через мгновение очутился на улице. А на улице тьма декабрьская, холод, под ногами снег скрипит и искрится, над головой звезды мерцают, зябко и неуютно стало Егорушке после домашнего тепла, света и уюта, но делать нечего, снял он шапку с головы, опустил у нее уши, завязал шнурки туго под подбородком, лучше стало Егорушке теплее, будто в нору спрятался...