– Дед, а дед! Ты вставать будешь или нет? – поза и интонации у бабы Кати, как у сержанта-сверхсрочника. Кто духом послабей и дрогнул бы. А дед бровью не повёл, пристально разглядывая заупрямившийся ремешок от часов: какого-то рожна сегодня вредничал, никак не попадая в свои скрепочки. Приладив ремешок на запястье, дед поворочался и сел в кровати поосновательней. Сетка её провисла почти до пола. Насобирав из «джентльменского набора» четыре таблетки, баба Катя бережно несёт их в одной ладони. А в другой руке – стакан с водой...

Рассказ В самую макушку лета дед слег. Горел всю ночь, а под утро так прознобило, что, казалось, до самых костей достало. Он хрипло кашлял, надрывая впалую грудь, и шумно дышал. Старуха топталась, с толком ли, без толку, заваривала травки, поила его. Чего-то надо делать, не глядеть же на него, бедового, пока фельдшер из райцентра приедет. ─ Продуло тебя, дурака старого, на покосе, ─ бурдела бабка. ─ Сколь уж можно надрываться?! Говорила, не ехай. Племяши бы и косили. Хоть раз бы послушал. ─ И чё мелешь? ─ откашлявшись, просипел дед...