— Сволочь ты такая! — Степан швырнул телефон на диван так, что тот подпрыгнул и упал на пол. — Сколько можно уже! Лиза замерла у швейной машинки, нога соскользнула с педали, игла повисла над тканью. Она не оборачивалась — знала, что увидит. Красное лицо мужа, вздувшиеся жилы на шее, глаза навыкате. Двадцать два года брака, и она научилась читать его ярость по звукам: как дышит, как шаркает ногами, как хрустят костяшки пальцев. — Что случилось? — голос у неё получился ровным, будничным. Как будто спрашивала про погоду...

Итак, какая она, Санька? Мне кажутся очень важными несколько сцен. Бровкин-отец уже «стал на ноги» («Теперь мимо избы Ивашки Бровкина ходили — снимали шапку»). И вдруг к нему на двор («Бровкин с семьей ужинали на дворе, хлебали щи с солониной») приходит вернувшийся из Крыма «ратник Цыган, весь зарос железной бородой, глаз выбит, рубаха, портки сгнили на теле». Потом будет тяжёлый разговор о забранном у служивого скоте, но прежде «Санька самовольно пододвинула Цыгану чашку со щами, вытерла передником ложку, подала...