У моей дочери не будет ни бабушки, ни дедушки. Не потому что их нет — они живы и вполне здоровы, а потому что я зареклась снова и снова оправдывать перед ребёнком чужую холодность. Я устала подбирать слова, как осколки, чтобы объяснить, почему взрослые, вроде бы родные, люди способны говорить «люблю» только тем, кто удобен, угоден, не спорит и всегда кивает. Устала прятать за нейтральными фразами тот горький осадок, что остаётся от этих условных чувств, в которых любовь измеряется количеством выгоды, а не теплом рук...

— Давайте лучше про погоду поговорим. Говорят, дождливое лето будет. Но тётя Валя не так легко сдаётся: — А вот моя племянница, помните Свету? Так она в прошлом году замуж вышла, уже беременная. И муж у неё золото — и зарабатывает хорошо, и по дому помогает, и машину новую купил. Всегда есть племянница, соседка, знакомая, которая живёт правильно и успешно. Которая успела и замуж выйти вовремя, и детей нарожать, и мужа богатого найти. — Как хорошо, — говорю я нейтрально. — Да! А они вот теперь дом строят, за городом...