Я сделал шаг за порог — и застыл. На дворе стояла ночь. Не сумерки и не тень от облака, а настоящая, с россыпью звезд и желтой луной, перекатившейся над елями. Холодный воздух ударил в лицо, пар изо рта тянулся тонкой струйкой. Я оглянулся на дверной косяк, на солнечный клин, что ещё минуту назад лежал на полу, — его не было. Дом чернел изнутри, как пустой колодец. — Спокойно, — сказал я. — Дыши. Я прислушался. Лес звучал иначе — плотнее. Где-то справа коротко перекликнулись совы, внизу, из оврага, шло тягучее журчание воды...

Вера шла быстро но аккуратно экономя остатки сил. Осень держалась тёплая, но под еловыми кронами сырость стояла плотная, вяжущая. Хвоя пружинила, мокрые шишки перекатывались под подошвой. Впереди торопилась жена егеря — сбивчиво говорила, оборачивалась через раз, будто боялась потерять Веру из виду. — Вот-вот, там он, — выдохнула она и махнула рукавом в сторону просвета. — Плохо стало. Половину лица как потянуло. Он говорит — а звук в кашу. Я сперва «инфаркт» подумала. Мы с сынком чего могли — растёрли, валерьянку дали...