Утро. Солнце прорывается сквозь тяжёлые шторы, словно упрямый ребёнок, нашедший лазейку. Лучик протиснулся через маленькую щель и теперь щекочет меня в лицо, дразня: «Просыпайся!» Я улыбаюсь – люблю эти нежные солнечные дорожки, что прокладывают путь прямо ко мне. Но стоит открыть глаза шире, как волшебство исчезает: я по-прежнему в жуткой провинции, в северном Захлюстинске, где холод «что пипец», а домой – ещё три долгие недели. Прощай, хорошее настроение. Будем помнить, скорбеть и беречь в памяти твой светлый образ...

Елена Ивановна Таранькина, а ныне Литовская, с упоением вытирала пыль с бюста покойного свекра. Бюст был гипсовый, с бакенбардами а-ля Пушкин и взглядом, полным научной скорби. На постаменте золотом была выведена лаконичная надпись: «Алексей Генрихович Литовский. Победитель Плодожорки». Елена вздохнула. Целый год замужем, а она до сих пор не могла понять, что удивительного в том, чтобы победить какую-то мелкую бабочку, пусть и плодовую. «Лучше бы он, например, комаров победил, — подумала Елена, тщательно проходясь тряпочкой по гипсовому носу профессора...