Воздух в квартире был густым и тяжелым, пахшим жареной курицей и средством для мытья посуды. Последние лучи осеннего солнца робко пробивались сквозь идеально чистые окна, играя бликами на начищенном до блеска паркете. В этой стерильной, почти музейной чистоте царил полный порядок, который кто-то с горькой иронией мог бы назвать семейным уютом. Алина замерла на мгновение, опираясь на швабру, и провела ладонью по влажному лбу. Пятый месяц беременности давал о себе знать ноющей тяжестью в пояснице и легким головокружением, если она слишком долго находилась на ногах...

Аромат жареной картошки с грибами и луком, который Егорка называл «пахнет счастьем», наполнял квартиру густым и уютным теплом. Алина стояла у плиты, помешивая сковороду, и ловила себя на мысли, что вот он — тот самый миг полного спокойствия, ради которого и стоит жить. За ее спиной раздавался сдержанный мужской смех и звонкий детский. Максим, растянувшись на полу в гостиной, собирал с сыном новый сложный конструктор. Луч заходящего солнца золотил паркет и освещал две самые важные в ее жизни головы — темную, ухоженную голову мужа и светлые вихры пятилетнего Егорки...