— Це моя ки́шка, — настороженно прошелестел детский голосок из-под смотрового стола, словно веником вычищая из моей головы грустные мысли об изуродованном и неоднократно шитым, перешитым коте: без глаза, уха, лапы и кончика хвоста, но живым и бодрым, прибывшем из Луганска вместе с семьёй беженцев. — Что? — нахмурился я, отрываясь от визуального осмотра пациента в поисках лазутчика, самовольно пробравшего в кабинет ветеринарного врача. — Кит, — произнёс всё то же голос, наконец, обнаружив светлую...