– Катя, ты серьёзно? – Дима замер в дверях, держа в руках ключи от машины. Его голос дрожал, но в нём сквозило раздражение, словно он не верил, что дело дошло до таких слов. Катя стояла у кухонного стола. Её карие глаза пылали, а губы дрожали от сдерживаемой ярости. – Серьёзно, Дима, – Катя швырнула тряпку в раковину, и та шлёпнулась с влажным звуком. – Я устала. Устала от твоей мамы, которая учит меня, как готовить, как одевать детей, как жить! Я не могу больше! Дима провёл рукой по тёмным волосам, уже тронутым сединой...

Я проснулась от звука бьющейся посуды. Смартфон показывал 6:17. Евгений снова не спал полночи, а теперь громыхал на кухне, будто специально давая понять: его бессонница — моя вина. — Мама, что это? — Дима, сонный, с отпечатком подушки на щеке, заглянул в спальню. — Папа завтрак готовит, — соврала я, натягивая улыбку. — Иди умойся, скоро в садик. Кухня встретила меня запахом подгоревшего кофе и разбитой чашкой — моей любимой, с ромашками, подарок мамы на тридцатилетие. — Доброе утро, — начала я, осторожно обходя осколки...