Утро наступило тихое и солнечное. Словно ночь, наполненная гулким страхом и горькими мыслями, была просто плохим сном. Но тело помнило. Стоило мне чуть повернуться, как в боку, которым я ударилась о стену, отозвалась глухая, тупая боль. Я встала, место Антона в постели уже пустовало. Заглянула в детскую. Сева тоже уже проснулся и потягивался, раскинув руки. — Мааама… — сонно протянул он и сел в кровати. — Мне приснилось, что тебе было плохо. Но потом я проснулся, и папа отнёс меня в кровать. В сердце словно вонзился осколок...

Он стоял на пороге и словно осел — колени подломились, пальцы вцепились в косяк, потом он все-таки опустился на коврик, как провинившийся школьник. В прихожей пахло мокрой курткой и яблоками из сетки у двери. На кухне горела жёлтая лампа, тихо тикали часы, а за стеной ровно дышал малыш. — Прости, — прохрипел он, не поднимая глаз. — Дай сыну отца. Лена держала ладонь на дверной ручке, словно боялась, что её кто-то силой захлопнет обратно. Смотрела сверху вниз на человека, которого когда-то любила до дрожи...