Инга металась по квартире. Простыня была сброшена на пол, на стуле валялись мужские брюки и пиджак, рядом с кроватью — бокал с недопитым коньяком. Виктор лежал на спине, глаза стекленели, он уже не дышал. — Господи… — Инга прижала ладони к лицу. — Только не это… Она подбежала к телефону и снова попыталась вызвать скорую. — Алло! Скорая? Да, я уже звонила! Мужчине плохо! Он не дышит! Вы где?! Голос диспетчера был равнодушным и уставшим: — Бригада в пути, ожидайте. Инга с глухим стоном швырнула трубку на стол...

— Лилечка, детка, ну ты же понимаешь, что это не серьезно! — осторожно поддела ноготком сложенные на столе папки с набросками тетя Нина. Её подруга, Лилина мама, Мария Иосифовна, попросила поговорить с дочерью, потому как «мнение родных она ни в грош не ставит», мать не слушает, отца только обнимет за шею, если он начинает бубнить о «нормальной профессии», и тот сразу тает. — …Она постоянно носится с этими своими деревяшками, красками, кисточками, как маляр! — возмущалась еще сегодня утром, пока пили кофе в Ниночкином кабинете, Мария Иосифовна...