Елена Ивановна Таранькина, а ныне Литовская, с упоением вытирала пыль с бюста покойного свекра. Бюст был гипсовый, с бакенбардами а-ля Пушкин и взглядом, полным научной скорби. На постаменте золотом была выведена лаконичная надпись: «Алексей Генрихович Литовский. Победитель Плодожорки». Елена вздохнула. Целый год замужем, а она до сих пор не могла понять, что удивительного в том, чтобы победить какую-то мелкую бабочку, пусть и плодовую. «Лучше бы он, например, комаров победил, — подумала Елена, тщательно проходясь тряпочкой по гипсовому носу профессора...

Тягучий, словно болотная топь, ход мыслей полковника Романцова был грубо прерван пронзительной трелью телефона. Аппарат на его столе, старый, еще советского образца, с дисковым набором, который начальник госпиталя приказал не убирать, – он посчитал его «винтажным и красивым», – дребезжал особенно назойливо. Номер, высветившийся на маленьком приставном определителе, был незнакомый, городской. Мгновение Олег Иванович просто смотрел на него, испытывая иррациональное нежелание отвечать, будто заранее зная, что этот звонок не принесет ничего, кроме головной боли...