— Так, квартира — моя, дача в Подмосковье — твоя, машина — моя, — Андрей водил ручкой по листу, не поднимая глаз. — Тебе остается половина от вклада и украшения матери. Я смотрела на мужа, с которым прожила двадцать шесть лет. Думала о том, как легко он распоряжается нашей жизнью. Наверное, так же легко он три месяца назад сказал той девочке из своего отдела: «Люблю». Двадцать пять лет ей. Я помню себя в двадцать пять — думала, что знаю о жизни всё. — Все честно по закону, — добавил он, наконец подняв голову...

— Лилечка, детка, ну ты же понимаешь, что это не серьезно! — осторожно поддела ноготком сложенные на столе папки с набросками тетя Нина. Её подруга, Лилина мама, Мария Иосифовна, попросила поговорить с дочерью, потому как «мнение родных она ни в грош не ставит», мать не слушает, отца только обнимет за шею, если он начинает бубнить о «нормальной профессии», и тот сразу тает. — …Она постоянно носится с этими своими деревяшками, красками, кисточками, как маляр! — возмущалась еще сегодня утром, пока пили кофе в Ниночкином кабинете, Мария Иосифовна...