Тот звонок прожужжал в его ушах всю долгую дорогу домой, как назойливая, дотошная муха, которую не вышибить ни резким взмахом руки, ни громким криком. Он сидел в душном вагоне поезда, смотрел в темное окно, где призрачно отражалось его собственное изможденное лицо, и чувствовал, как злость и сомнения, тяжелые, как свинец, наполняют его изнутри, сжимают горло холодными, цепкими пальцами. Все началось в одну непримечательную пятницу, которая навсегда окрасилась в его памяти в траурные, черные тона...