Анна стояла у плиты, стараясь не смотреть на свекровь, которая устроилась в кухонном кресле с видом полновластной хозяйки. Комната была наполнена густым запахом вечернего чая и едва уловимым, но от этого еще более удушливым ароматом старого паркета и ладана из угловой киоты. — Ты что-то бледная сегодня, Анечка, — голос Веры Петровны был сладким, как патока, но Анна давно научилась различать в нем стальные нотки. — Упадок сил. Я тебе специальный чай заварила, с травами. Подкрепляет. Анна кивнула, стараясь, чтобы улыбка выглядела естественно...

— Твоя сестра получит наследство, а ты ничего, ведь ты приемная, — сказал отчим. Слова упали в тишину комнаты, как тяжелые, грязные камни в чистый колодец. Аня вздрогнула, будто от удара, и медленно подняла глаза. Виктор Павлович стоял у окна, заложив руки за спину, и смотрел на серый, плачущий дождем двор. Он не обернулся, произнося это, словно бросил фразу не ей, а мокрому асфальту. В его голосе не было ни злости, ни сожаления, только сухая, безразличная констатация факта. — Что? — шепотом переспросила Аня, хотя прекрасно всё расслышала...