Мы смогли подобраться к реке не ближе, чем на десять ярдов. Ещё немного, и запах станет невыносимым. Вода была молочно-серого цвета, словно смешанная с пеплом, и беспрестанно плыл мусор. Пластиковые пакеты и бутылки, крышки от кофе, стаканчики из-под йогурта, шлёпанцы и размокшие мягкие игрушки проплывали мимо, покрытые жёлтой пеной. Среди старых покрышек и матрасов, сваленных на берегу, кучи увядшей зелёной травы служили убежищем для птиц и кузнечиков, которых, похоже, ничуть не беспокоил фекальный смрад...

Жизнь Николая Петровича в шестьдесят семь лет была похожа на аккуратно сложенное папье-маше: прочная, предсказуемая и слегка пыльная. Два взрослых сына, обзаведшихся семьями, и двое внуков, которых по воскресеньям приводили на обед. Ольга, его жена, с которой они прожили вместе сорок три года, ворчала на кухне, но борщ у нее был все такой же, как в далеком 79-м. Работа на заводе осталась позади, в настоящем были дача, телевизор и тихие вечера с кроссвордами. Эта идиллия треснула в один из обычных вторников, когда почтальон принес заказное письмо...