- Валя, ну зачем ты хлеб портишь? Валя, ты меня не слышишь? - переспросила бабушка. Но внучка всё так же задумчиво мешала ложкой куриный суп. В левой руке её был хлеб, мягкий, черный, ароматный. Валя сминала шарики из хлеба и ела, это так вкусно! Она всегда так делала, когда волновалась. - Ой, бабушка, извини, я задумалась, - виновато улыбнулась Валя, - Знаешь, а меня отпустили. Первый раз, как взрослую. Бабушка любящим взглядом окинула внучку, - Ну уж ты там не бедокурь, Валя! Ой, Господи Иисусе, что я говорю, ты же взрослая...

Степан равнодушно смотрел на обмякшее тело Олеси. То, что она была мертва, не вызывало никаких сомнений. В открытых глазах помощницы застыло немое изумление. Глядя на неё, Стёпа чувствовал в душе вновь воцарившиеся гармонию и спокойствие. Он снова отвернулся к окну. Снег всё ещё падал, но Олеся его больше никогда не увидит. Своей вины Степан не чувствовал: всего пара звонков, и он быстро раскусил гнилой и полный абсурдной самоуверенности план помощницы. Он и раньше замечал в ней зависть, нездоровый...