— Чаю хочешь? С бергамотом. Ты же любил. Ника вздрогнула, услышав этот до боли знакомый голос за спиной. Она так и замерла с мокрой чашкой в руке, глядя на мыльную пену, оседающую в раковине. Пять лет. Пять лет она не слышала этого голоса в своей квартире. Голос стал другим — менее уверенным, с какой-то дребезжащей, просящей ноткой. Но она узнала бы его из тысячи. Она медленно повернулась. Вадим. Стоял в проеме кухонной двери, не решаясь войти. Постарел. Мешки под глазами, сеточка морщин в уголках губ, которых раньше не было...

— Мишеньке нужен свежий воздух, а не эти твои мультики, — голос Тамары Павловны, сладкий, как перезрелая дыня, просочился в комнату Лиды и Паши. — Ребенок бледный совсем, под глазами синева. Лида, пытавшаяся доделать отчет для работы, стиснула зубы. Она сидела за своим столом, в своей комнате, в своей собственной квартире, но чувствовала себя гостьей, которую постоянно оценивают и поправляют. — Мама, сейчас восемь вечера, — отозвался из кухни Паша. — Какой свежий воздух? Темно и сыро. — А мы бы с фонариком погуляли! — не унималась свекровь...