Я не сразу поняла, кто эта женщина, сидящая за кухонным столом с чашкой мятного чая, в моём доме, в моём мире. Вечернее солнце лило золотой свет на её лицо, усталое, потускневшее, но всё ещё держащее в себе нечто знакомое — опасное, тревожное. Только по изгибу носа, чуть вздёрнутому, по тонким пальцам с облупленным малиновым лаком и длинному ногтю на мизинце, по голосу, хриплому от сигарет и вечного раздражения, я догадалась — мать. Та самая. Женщина, чьи звонки были редки и не по делу, чьи посылки пахли безразличием, чьи «я тебя родила» гремело громче любой угрозы...

— Ну что, твоя совесть еще не вспомнила, что у тебя есть семья? Немедленно возвращайся и объясни, что за шлея тебе под хвост попала! – мужчина был предельно раздражен. Казалось, еще немного и он начнет орать на нее благим матом. Остаться наедине с собой оказалось непривычно и даже страшно. Сидя у телевизора, Галине то и дело хотелось вскочить, побежать готовить, ставить стирку, мыть пол, отмечать выполненные дела в ежедневнике или писать список новых. Муж и дочь больше не звонили. Видимо, сильно обиделись...