Крик застрял у Оксаны в горле, превратившись в хриплое, удушливое шипение. Она смотрела на мужа, Вадима, и не узнавала его. Перед ней стоял не ее любящий, немного инфантильный Вадик, а чужой, упрямый человек с глазами, в которых не было ни капли раскаяния. Только тупая, непрошибаемая уверенность в собственной правоте. — Повтори еще раз. Ты хочешь сказать, что твоя бывшая жена переезжает к нам с детьми? В мою квартиру? Ты спятил? - переспросила еще раз Оксана. — Оксан, ну ты пойми… — начал он своим фирменным, умиротворяющим тоном, который она раньше любила, а сейчас ненавидела лютой ненавистью...

Эта фраза, брошенная в спину как гарпун, настигла ее уже у лифта. Она не обернулась. Не было сил. Аня стояла на тускло освещенной лестничной клетке, одной рукой прижимая к себе сонную пятилетнюю Аришу, другой — до хруста в костяшках сжимая пластиковую ручку старого чемодана. За массивной металлической дверью, обитой для солидности дорогим кожзамом, остался ее мир. Точнее, его мир, в котором ей десять лет было отведено место красивого, но бесправного предмета интерьера. - Ну и катись! Иди! Только кому ты будешь нужна – без квартиры и с ребёнком – кричал вслед муж...